Это было очень скучно. И дело даже не в качестве самого зрелища, а в той жизни, которая была запечатлена. Жизнь королей скучная: мертвый ритуал. Чего стоят сцены визитов к королеве английских премьер-министров (показали и Брауна, и Блэра): якобы докладывают и спрашивают соизволения. Это как чтение программы правительства на открытии сессии парламента: всем же ясно, что составлена программа самим правительством, но читает королева. При этом тронный зал, и королева на троне, и принц-консорт, и мантия, ниспадающая по ступеням, ведущим к трону. Смотришь на эту мантию и вспоминаешь «Двенадцать»: «Сколько бы вышло портянок для ребят, / А всякий раздет-разут».
Понятно, что в Англии сколько угодно республиканцев, невыносимо раздраженных всей этой дорогостоящей мишурой, на которую идут деньги налогоплательщиков. Но монархистов – еще больше: это зрелище, а народ любит зрелища. Даже и американцы, в количестве четырнадцати миллионов, два часа глядели на эти – живые ли? – картинки.
Можно сколько угодно отвращаться от массовой культуры и в пику простецкой современности ностальгировать по музейной старине. Но музей и должен быть музеем, и экспонаты музейные должны висеть на стенах, а не двигаться по залам Букингемского дворца, а тем более на вольном воздухе. Посмотрев на королеву и на эту жизнь больше пяти минут, ощущаешь, что это само воплощение скуки, что вся ее и прочих членов королевской семьи «активность», вся эта благотворительность и фотосессии в толпе подданных настолько вымучены и внутренне, даже и внешне пусты, – что поневоле понимаешь покойную принцессу Диану. При ее жизни я ей никак не сочувствовал, да и смерть ее была, что ни говори, малоприлична, но даже за эти двадцать минут можно понять, как это было невыносимо, – понять ее бунт. Она была живая, а живой не должен жить среди манекенов. Сологуб писал: «Кто знает, сколько скуки / В искусстве палача»; можно сказать, что палачом Дианы была скука.
Но в фильме Эй-Би-Си была одна замечательная сцена: королева позирует для официального портрета знаменитой американской фотохудожнице Анн Лейбовиц. И вдруг та говорит: «Ваше величество, не могли бы вы снять корону – будет лучше». Королева, натурально, отказалась.
Потом показали несколько королевских снимков Анн Лейбовиц: это было замечательно. Что в общем понятно: искусство выразительнее жизни, но жизнь тем берет, что она жива – когда она жива.
«Все короли дрянь» – так называется одна глава в «Приключениях Гекльберри Финна», в которой Гек рассказывает негру Джиму о европейской истории. Это, конечно, сильное упрощение, но в любом случае Анн Лейбовиц лучше.
Как известно, жизнь коротка, а искусство долго. Интересно, переживет ли оно английскую монархию?